Доступ к университетскому образованию значительно расширился во многих странах за последние несколько десятилетий, и планы дальнейшего роста занимают видное место во многих политических программах. Данные указывают на то, что расширение доступа к высшему образованию привело к снижению как среднего уровня интеллекта выпускников, так и падению уровня заработной платы в разных сегментах отраслей. Те, кто выиграл от расширения доступа, были в первую очередь менее умными учащимися из благополучных социально-экономических слоёв общества, а не наиболее способными учащимися из неблагополучных семей, для охвата которых, в сущности, была разработана эта политика доступности.
Зачисление в высшие учебные заведения увеличилось в 3,4 раза в странах ОЭСР с 1970 г. (Статистика ЮНЕСКО, 2021 г.), и дальнейшее расширение занимает видное место в политической повестке дня многих стран. Например, цель ЕС на 2030 г. состоит в том, чтобы «доля лиц в возрасте 25–34 лет с высшим образованием составляла не менее 45%». Однако мы пока мало знаем о последствиях таких исторических и запланированных процессов доступности высшего образования с точки зрения повышения общего уровня интеллекта обучающихся и социально-экономического положения студентов, отобранных для поступления в университет (даже несмотря на то, что эти последствия занимают центральное место в экономических моделях распределения навыков).
Расширение доступа к университетам, принятое в Великобритании после доклада Роббинса 1963 года, представляет собой идеальный пример для решения этих проблем и извлечения политических уроков. В Великобритании доля абитуриентов в возрастной категории от 17 до 30 лет, желающих получить высшее образование, выросла с пяти процентов в 1960 г. до 43 % в 2017г. В этой статье постараемся изучить эту проблематику на примере опыта Великобритании, чтобы оценить возможные последствия амбициозных целей в области доступности высшего образования, установленных в настоящее время в Европе и других странах.
Отчет Роббинса и интеллектуальное происхождение британской экспансии
Интеллектуальным источником британской экспансии является отчёт Роббинса (1963г.). В отличие от более поздних планов политики, этот отчёт заслуживает похвалы за то, что он основывает свои рекомендации на оценке того, что произойдёт в будущем с навыками выпускников университетов и тех, кто туда не сможет попасть в связи с завышенными требованиями при приёме. В отчёте утверждалось, что существуют большие «резервы неиспользованных способностей, которые могут быть наибольшими в более бедных слоях общества», и рекомендовалось, чтобы «все молодые люди, способные по своим знаниям и достижениям пройти полный курс высшего образования, должны иметь возможность сделать это». Согласно отчёту, «опасения, что расширение приведёт к снижению средних способностей студентов в высших учебных заведениях, были признаны необоснованными». Эти утверждения не были должным образом исследованы, отчасти из-за отсутствия наборов данных, содержащих показатели когнитивных способностей. Но сейчас основные источники данных позволяет изучить в динамике показатели общих когнитивных способностей в дополнение к заранее определённым индивидуальным показателям социально-экономического и психологического неблагополучия.
Последствие расширения высшего образования в Великобритании
Первые данные о последствиях принятой программы такие: доля выпускников колледжей увеличилась в среднем примерно с 17% в когорте 1960–1974 гг. до примерно 32% в когорте 1990 г. –2004.
Но при этом средний уровень интеллектуальных способностей тех, кто закончил университет, понизился примерно на 13% (если брать отклонения по стандартным тестам) в сравнении между выпускниками 1960-х и 2000-х годов. Чуть меньший по значению, но идентичный в общей направленности, показатель прослеживается и среди людей не получавших высшего образования.
Все эти показатели указывают на то, что студенты, получившие «вышку» в двухтысячных годах (и не получившие его в 1960-х), были более интеллектуально развиты, чем выпускники средней школы из шестидесятых годов, но оказываются менее умными, чем условный середнячок из числа выпускников университета того же периода.
Что касается социально-экономического статуса выпускников вузов, то он улучшился по сравнению со статусом не окончивших университеты, что указывает на все более неравный доступ к высшему образованию в зависимости от семейного происхождения. Окончательно обнаружилось, что эти эффекты связаны с уменьшением разрыва в заработной плате между выпускниками университетов и людьми, не окончившими их.
Эти результаты для Великобритании были результатом не меритократического увеличения числа выпускников, достигнутого за счёт сокращения расходов, не связанных с обучением, и снижения квалификационных барьеров при поступлении в университет. Хотя «неиспользованные способности», предусмотренные Роббинсом, действительно существовали, политика высшего образования, которая в конечном итоге возобладала, была неспособна привлечь эти способности в университеты. Но при этом, в конечном итоге, отдавала предпочтение в основном детям с низким интеллектом из благополучных семей. Моделирование политики, основанное на строгой оценке параметров, предполагает, что только меритократическая политика, основанная на отборе умных студентов из любого социально-экономического слоя, могла бы достичь прогрессивных целей, поставленных Роббинсоном. Такая политика также была бы более эгалитарной, чем политика, которая проводилась.
Эти результаты не обязательно предполагают, что поступление в университет должно быть в большей степени зависимо от результатов тестов по успеваемости по окончании средней школы. Получение учащимся этих квалификаций и оценок могут отражать естественный отбор, основанный на социально-экономическом статусе семьи, где общее развитие ребёнка начинается в более раннем возрасте. Из этого следует, что политика среднего образования, направленная на улучшение достижений талантливых подростков из неблагополучных семей, должна поддерживать меритократическое расширение университетов. Именно поэтому в этом анализе подчеркивается роль интеллекта. Меритократическая политика должна применяться с точки зрения низкодисперсионных (например, повторяющихся с течением времени) и перегруженных мер интеллекта, которые отражают талант учащихся независимо от их социально-экономических преимуществ или недостатков.
Другие причины могут быть рассмотрены в более расширенной модели. Например, университеты играют двойную роль в обществе: они обеспечивают получение высшего образования, но также поддерживают фундаментальные исследования на продвинутом уровне во всех областях. А это уже относится к задачам, которым способствует более высокая когнитивная способность и одарённость. Таким образом, последствия снижения среднего интеллекта выпускников будут иметь далеко идущие последствия, особенно если существует нежелание позволить высшим учебным заведениям быть более избирательными при приёме абитуриентов. Отчет Роббинса ясно показывает отсутствие угнетающего воздействия на средние способности выпускников как условия, оправдывающее расширение. Удивительно, но такая озабоченность отсутствует в Совете Европейского Союза (2021 г.), который ставит цель иметь не менее 45% выпускников в ЕС к 2030 г. Непонятно даже, как был выбран именно этот порог.
Основной драйвер: отрицательная корреляция между интеллектом и недостатком.
Теоретическая интерпретация данных показывает, что влияние политики на средний уровень интеллекта, социальное происхождение и относительные доходы выпускников и не выпускников университетов в решающей степени зависит от соотношения между интеллектом и социально-экономическим положением в обществе, где реализуется данная политика. Реформы, отстаиваемые в отчёте Роббинса, были мотивированы верой в то, что Великобритания представляет собой стратифицированное общество, где доступ к высшему образованию облегчается в большей степени привилегированным прошлым, чем высоким интеллектом. В этом обществе, если корреляция между интеллектом и неблагополучием положительна, даже неизбирательная или прогрессивная политика расширения может увеличить долю выпускников университетов без снижения их среднего интеллекта.
Но данные свидетельствуют о том, что британское общество действительно было стратифицированным, но характеризовалось отрицательной корреляцией между интеллектом и неблагополучием. В этом контексте только сдвиг в сторону строго меритократической политики, направленной на повышение вероятности выпуска учащихся с интеллектом выше заданного порога (или достаточно умных, но находящихся в неблагоприятном положении), мог бы достичь желаемого. Однако этого не произошло.
Поэтому, ключевым уроком, который следует извлечь из неудачного опыта Великобритании, заключается в следующем: при наличии отрицательной корреляции между интеллектом и социально-экономическим неблагополучием, (что имело место в Великобритании на протяжении всего рассматриваемого периода), правительство, желающее для дальнейшего расширения доступа к высшему образованию, без снижения среднего качества выпускников, должны быть готовы осуществить расширение доступа только по меритократическим принципам. Такая политика не обязательно усугубляет социальное неравенство: на самом деле она может уменьшить неравенство между одинаково умными учащимися из разных слоёв общества.
